Неточные совпадения
Он несколько лет неутомимо
работает над
планом, думает, размышляет и ходя, и лежа, и в людях; то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет в памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет новая, неожиданная мысль и закипит в голове — и пойдет работа.
— Долго рассказывать… А отчасти моя идея именно в том, чтоб оставили меня в покое. Пока у меня есть два рубля, я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь, я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для того великого будущего человечества,
работать на которого приглашали господина Крафта. Личная свобода, то есть моя собственная-с, на первом
плане, а дальше знать ничего не хочу.
Не зная его
плана, я продолжал
работать шестом.
До железной дороги оставалось еще 43 км. Посоветовавшись с моими спутниками, я решил попытаться пройти это расстояние в один переход. Для исполнения этого
плана мы выступили очень рано. Около часа я
работал опять с огнем. Когда взошло солнце, мы подходили уже к Гоголевке.
— Иду. — Лопухов отправился в комнату Кирсанова, и на дороге успел думать: «а ведь как верно, что Я всегда на первом
плане — и начал с себя и кончил собою. И с чего начал: «жертва» — какое плутовство; будто я от ученой известности отказываюсь, и от кафедры — какой вздор! Не все ли равно, буду так же
работать, и так же получу кафедру, и так же послужу медицине. Приятно человеку, как теоретику, замечать, как играет эгоизм его мыслями на практике».
И зато с каким трепетом берет он в руки бумажку, очинивает ножичком перышко, как
работает его миниятюрное воображеньице, как трудится его крохотная мысль, придумывая каждое слово, каждое выраженьице замысловатого отношеньица, в котором должны быть умещены громаднейшие помыслы, величайшие начинания, необъятнейшие
планы!
— Мне показалось еще за границей, что можно и мне быть чем-нибудь полезною. Деньги у меня свои и даром лежат, почему же и мне не
поработать для общего дела? К тому же мысль как-то сама собой вдруг пришла; я нисколько ее не выдумывала и очень ей обрадовалась; но сейчас увидала, что нельзя без сотрудника, потому что ничего сама не умею. Сотрудник, разумеется, станет и соиздателем книги. Мы пополам: ваш
план и работа, моя первоначальная мысль и средства к изданию. Ведь окупится книга?
Когда же остался я один в конторе, раскрылись предо мною все книги,
планы, то, конечно, и при малом разуме моём я сразу увидал, что всё в нашей экономии — ясный грабёж, мужики кругом обложены, все в долгу и
работают не на себя, а на Титова. Сказать, что удивился я или стыдно стало мне, — не могу. И хоть понял, за что Савёлка лается, но не счёл его правым, — ведь не я грабёж выдумал!
Иосаф Платонович
работал энергически, и в пять или в шесть дней у него созрела богатырская статья, в которой вниманию врагов России рекомендовались самые смелые и неудобоприложимые
планы, как одолеть нас и загнать в Азию.
— Вспомни, старина, что я и сам не знал, что мне делать с моими деньгами. Мне нужны не деньги, а новая деятельность: ты понимаешь? Магнус же знает. Мне еще неизвестен его
план, но мне важно то, что сказал мне Магнус: я заставлю вас самого
работать, Вандергуд! О, Магнус великий человек, ты это увидишь, Топпи!
Чувствуя в себе силы политического борца, он и тогда уже мог питать честолюбивые
планы, то есть мечтать о депутатском звании, что и случилось через какой-нибудь год. А пока он жил и
работал без устали и как газетный репортер, и как адвокат еще с очень тугой практикой.
В немногих словах, дельно и едко высказала Марья Орестовна свою «претензию». Она не скрывала постоянного пренебрежительного отношения к Евлампию Григорьевичу. Не желает она дольше
работать над его производством в генералы со звездой. Она хочет жить для себя. Ее
план — уехать за границу, основаться сначала там, а позднее — где ей угодно в России, на средства, которых она, при всем своем уме, не позаботилась получить от мужа заблаговременно из гордости.
Совершенно незнакомая с трудом, она теперь была воодушевлена мыслью о самостоятельной, трудовой жизни, строила
планы будущего — это было написано на ее лице, и та жизнь, когда она будет
работать и помогать другим, казалась ей прекрасной, поэтичной.
Добыть эту свободу теми или другими ухищрениями, добыть для того, чтобы снова начать борьбу с одолевшим его противником, то есть с обществом, измыслив
план преступления более тонкого и умелого, — вот в каком направлении
работает в одиночном заключении мысль действительного преступника.
Время тянулось томительно медленно, несмотря на то, что голова усиленно
работала:
планы самые разнообразные так и роились в ней, но каждый из них отбрасывался как неосуществимый.
Смелость и невозмутимое хладнокровие Шетарди невольно внушали к нему уважение. Он действовал решительно и чуть не открыто
работал над погибелью тех, кто мешал осуществлению его
планов, но в то же время относительно правительницы не упускал ни малейшего правила, требуемого этикетом и вежливостью. Проведя весь день с цесаревной, он отправлялся вечером во дворец, был внимателен и предупредителен к Анне Леопольдовне, а от нее уезжал на тайное свидание с Лестоком и Воронцовым.
— Господа, теперь сведя счеты с прошлым, нужно подумать о настоящем, — возбужденным, ненатуральным голосом начала Надежда Александровна. — Надо забыть все, что было, и приняться за новое. Искусство должно быть у нас на первом
плане, нашей единственной целью! Мы должны отрешиться от наших личных интересов и желаний,
работая для общего дела. Для этой цели все надо принести в жертву. Что теперь делать? Кого выбирать? — вот вопросы.
В то время из Болгарии ушел Баттенберг, и Савин заявил своему «другу», что он намерен отправиться в Болгарию и
поработать там для России. Дон-Карлос одобрил этот
план и дал ему 10 000 франков.
В то время, когда Сигизмунд Нарцисович Кржижановский лелеял в своей черной душе гнусную надежду на обладание княжной Варварой Ивановной Прозоровской по выходе ее замуж и, как мы видели, постепенно приводил этот
план в исполнение, его достойный друг и товарищ граф Станислав Владиславович Довудский с той же энергией и почти в том же смысле
работал около княжны Александры Яковлевны Баратовой.
Он много
поработал над этим делом, в 1791 и 1792 годах, окончив главное и наметив подробности остальных работ, которые после него и продолжались по его мысли и
планам. Он ехал смотреть на свое детище, и Екатерина понимала, что никто лучше его не мог оценить сделанное.